Лучший роман моей жизни

История, нет, назвать это просто историей не позволяет сам факт ее существования, полной реальности и были всего произошедшего. Может быть, уважаемый читатель и не услышал ее никогда, если бы не этот холодный октябрьский вечер, в который мне захотелось вновь пережить лето девяносто восьмого года.
Все произошло в августе. Я поехал один на море, в Болгарию, не сумев собрать никого из друзей и знакомых, и бросился вперед за новыми впечатлениями и долгожданным отдыхом, о котором мечтает каждый молодой студент (тогда только третьего курса).
Так как я ехал один, а номер (надо сказать место гостиница находилась в ММЦ, (кто был, - знает, это юг Болгарии около Китена и Приморско) был двухместный, я оказался «подселенцем». Соседом оказался Владимир, здоровяк и вообще веселый парнишка из Иркутска. Мы быстро сговорились и решили отправиться на поиски новых впечатлений.
Все началось с того, что на следующее утро мы пошли узнать, как поживают другие отдыхающие из его группы. Мы долго шли по пляжу, планируя вечер. Где-то около одной из будок спасателей загорали его знакомые. Он говорил с ними, я же стоял у кромки воды, поддавшись стеснению и вообще мне было скучно. Сначала мне показалось, что все женщины были уже замужем, - вокруг бегали дети, что заставляло меня думать все напряженнее, о том, что мы только теряем время. Вовка позвал меня и представил своим. Среди них мне понравилась Ксения. Я сразу понял, что именно она предел моих мечтаний. Именно она, девушка в темно-синем бикини, и веснушками на плечах и переносице. Когда я рассказываю друзьям о ней, хватает одной фразы, - женщина с душой ангела и телом фотомодели. Пусть каждый представляет себе свой тип женщины, и он точно не ошибется, это будет она.
Ксения жила в номере вместе с какой-то женщиной из налоговой, которая пыталась приударить за Вовкой. Но без тени успеха, так как его кто-то ждал дома. Ему было о ком помечтать в те ночи, когда он особенно сильно страдал от обгара, не желая пользоваться кремом.
Итак, в тот вечер нас было четверо: Ксения, я, и наши соседи по номерам.
На вечер было запланировано пойти на конкурс красоты в Приморско (соседняя деревушка-поселок-городок).
Я всячески пытался произвести впечатление на Ксению. Просто быть веселым парнем. На море, по известным причинам, все ухаживания смотрится более чем естественно (букеты цветов, красивые коктейли, сувениры «на память»,- людские сердца оттаивают и сливаются воедино, хотя бы на те немногие дни или недели курортной жизни). Вечер проходил дальше весело, и после дискотеки, предварительно отправив Владимира с Ксениной соседкой домой, мы пошли пешком через пляж. Дойдя по берегу до лодочной станции около нашего отеля, решил искупаться, так как у меня не было другого повода задержаться вместе с ней. Мы были немного под действием выпитого, но остатки тормозов и оков, окружающих городского жителя еще были где-то рядом. Вода была прохладной, я страшно продрог и сидел в мокрых плавках возле Ксении и смотрел на звезды, размышляя над первым поцелуем, носившимся вокруг. Это был переломный момент, мое сердце учащенно забилось, я забыл про холод. Оставалось только протянуть руку и обнять ее. Я чувствовал это. Она тоже не проявляла желания вернуться в номер. Мы замолчали. Никто особо не поддерживал разговор.
Тут я обнял ее, пробормотав что-то о холоде, она ответила про свои «мурашки на ногах». Я потянулся к ней и поцеловал ее в почти сомкнутые губы. Она ответила. Я обнял ее за плечи и притянул к себе . . .

ближе. Мы продолжали целоваться. Мои руки начали блуждать по ее ногам, животу, шее. Я забыл обо всем. Она уже достаточно страстно отвечала мне и начала постанывать. Это были совсем забытые звуки, так как до этого момента прошли долгие три года, за которые по странному стечению обстоятельств у меня не было женщины. Я опустился на колени и стал целовать ее ноги, двигаясь вверх. Они были немного в песке, но я заметил это только позже, когда мы шли, взявшись за руки, по пустой улочке мимо громадных клумб и скамеек возле фонарей. Мы сели на одну почти напротив входа в гостиницу. Я стал что-то рассказывать, но она не дала мне продолжать и притянула мои губы к своим. Я нисколько не смутился и был тоже не против и, приняв все это без объяснения причин, отдался этому, потом я начал целовать ее в шею приблизился языком к ее уху. Я засунул ей в ухо кончик языка и стал нежно водить им внутри. Ксения громко застонала и тихонько потянулась к своим шортам, она запустила руку между ног и стала немного двигать ей. Заметив это, я стал сначала делать тоже самое, но потом, осмелев, потихоньку пробрался в ее шорты и сдвинув в сторону ткань трусиков ее купальника, ощутил тепло ее органа. Она настолько мокрой, насколько это возможно и может быть. Я ласкал ее. Она кончала. Ее стоны могли привлечь внимание, но это уже было прошлое, нереальное. Про себя я совершенно забыл и хотел только одного, - ублажать ее, мою красавицу, женщину моей жизни, богиню. Моя голова была потеряна, я знал это и трепетал в душе, не задумываясь о том, что все это может когда-либо кончиться, впереди была еще целая неделя четверга, дня ее отъезда. Но это было неопределенное будущее, и мы наслаждались каждым часом, секундой, поцелуем. Мы практически ничего не говорили, только сидели обнявшись. Становилось действительно прохладно. Я проводил ее до номера. Мы снова страстно поцеловались. Я шел к себе, чувствуя все поцелуи сразу, ее влагу на своем лице, руках. Придя в номер, я рухнул, отметив про себя, что мой сосед, к счастью, не храпит и не запирает входную дверь.
Утро второго дня. Еще до момента пробуждения я предвкушал встречу, новое свидание, ее улыбку. Мы встречаемся за завтраком. Она никак не выдает своим видом событий ночи. Меня это немного удивляет, но я не тороплюсь. Она по-прежнему весь день возле меня. Мы вместе. Поехали на экскурсию в Бургас, мотались по городу, делали фотографии, поминутно встречая знакомые лица наших туристов. На обратном пути в автобусе Ксеня задремала, откинувшись на мое плечо. Я возликовал. Она помнит и не скрывает наших отношений. Я уже страстно любил ее.
На закате мы пошли купаться. Потом ели виноград, сидя у волн. За весь день мы ни разу не обмолвились о произошедшем. Затем разошлись по номерам приготовиться к вечеру. Ее номер оказался заперт и она не могла сменить мокрый купальник. Я предложил свои красные бермуды и длинную зеленую майку. Как странно все это выглядело. Моя одежда на ней. Даже осталась эта фотография, как она выходит из ванной в моей одежде. Поздно вечером мы сидели за столиком в клубе, пили, смеялись. Я на удивление пил много, но не пьянел. Это только раздражало мое желание, избавляло от старых комплексов. Она попросила поводить ее до номера. Я шел с ней, будучи близок к . . .

разочарованию, будто все кончилось. Мы уже стояли у двери, когда мы поцеловались первый раз за этот день. Она уже собиралась постучать в дверь, как я повлек ее и снова поцеловал в губы, обняв за талию. Мы опять стали обниматься, стоя прямо в коридоре (коридор был на самом деле на улице и представлял из себя скорее длинный открытый балкон) перед дверью ее номера. Я запустил руки в свои шорты, которые были за ней и стал ласкать ее сзади и спереди обеими руками, она опять стала очень влажной. Я терял сознание от желания. Она немного стеснялась. Я расстегнул джинсы и вынул свой член. Взяв ее руки я приложил их к нему. Она сильно сжала и потянула. Чувствовалось она уже давно этого не делала. Так обычно делают девочки лет 17, не знавшие особых ласк, но ей было 25, как впоследствии узнал. Мне стало чуть-чуть больно, но я тут же забыл об этом. Она очень громко застонала и начала дергаться в моих руках. Она кончала. Мы продолжали . . .
целоваться. Она гладила мой член, не решаясь как-то изменить свою тактику, я же был слишком перевозбужден, что был не в состоянии кончить. Я застегнулся и посмотрел на часы. Прошло больше получаса. Она постучала. Послышался скрип открываемого замка. Мы быстро поцеловались, и я ушел.
День третий. Меня томило ожидание ночи. Я предложил поездку на другой конец страны в Албену. Часть группы уже рванула в Турцию, и Ксеня согласилась. Пол дня мы тряслись в такси, маршрутках, потом с громадным трудом нашли гостиницу. Был уже вечер. Мы пошли поужинать в центр. Как я ждал этой ночи! Наконец-то одни в номере. Мы по очереди приняли душ. Она легла на кровать у окна. Я стал ее целовать, но она, поняв к чему я клоню, сказала решительное нет. «Я не могу вот так, на одну ночь…», - эти слова ударили меня как десятитонный грузовик. Пожалуй в тот момент мне было бы легче умереть, отрубить себе обе ноги и голову, но не слышать этого. Нет. Я чувствовал себя униженным, никчемным как только может себя чувствовать мужчина в такой ситуации. Я вышел на балкон и сел в шезлонг. Окна выходили на море. Была почти полная луна, начало августа, но жизнь была кончена. Я просидел так около часа. Не знаю, спала ли она той ночью, да и не важно это… Я был мертв. Даже хуже. Не помню снов.
Утро четвертого дня. Я открыл глаза. Горечь наполнила мою душу. Я чуть не расплакался от обиды на весь мир. Она уже встала и собиралась на завтрак. Я почти плачущим голосом попросил меня подождать. Я сбегал в ванную, быстро побрился, глядя на свое посеревшее за эту ночь лицо. Будущего не было. Завтрак был ужасен. Мы вышли на пляж. Я искупался. Она загорала как ни в чем не бывало. Назревал конфликт, разговор, что угодно.
Часам к одиннадцати я развеялся. Все было почти как прежде. Я знал те места, так как был там 4 года назад. Ксеня полетала на парашюте, что тянут за моторкой. Потом мы пошли в номер. Меня разморило, а она пошла по магазинам. Часов в пять она вернулась и напомнила о вчерашнем заказе на прогулку на яхте. Было уже пора.
Нас встретили и отвезли к причалу. Я видел их взгляды. Они думали, что все понимают. Что у нас все замечательно. Мне завидовали. Ее хотели. Прогула была неплохой, за исключением того, что был почти полный . . .

штиль. Мы вернулись вместе с заходом солнца. Посидев в кафе за вином и мороженым, поехали в номер. Меня одолевали сомнения. Все было опять по-прежнему. Как в предыдущие дни. Вот она как будто бы сейчас сидит перед о мной на кровати и красится. На ней оранжевая юбка и блузка. Ее цвет я смутно помню. Мы собираемся в ресторан. Я уже говорил, что знал те места. Ближе к половине одиннадцатого мы выходим. Ресторан оказался открыт, но посетителей уже не было. Мне начинало везти. Я немного говорю на болгарском, поэтому на радушно приняли. Ресторан был замечательной террасой на склоне горы, увитой виноградом и обсаженной цветами. Мы сидели в полной тишине. Одни. Никто нас не беспокоил. Как и вчера ночью светила луна.
Дорога к гостинице. Мы поднимаемся на старом лифте. Достаю ключ и первым быстрыми шагами иду к двери номера. Не знаю как это у меня получилось, но я с размаху вставил ключ в замочную скважину в почти кромешной темноте коридора. Возможно знак. Я до сих пор не все понимаю.
Она ложится первой. Я иду мыться и, выйдя из душа, залезаю к ней по одеяло. Она отодвигается, но я продолжаю лежать.
Лежим. Я иногда двигаю под одеялом ногами. Не спим. Она спрашивает о чем я улыбаюсь. И тут я начинаю говорить. Любят ли женщины ушами, в ухо или просто ни за что. Но моя история о трех годах моего воздержания, несчастной любви первого и второго курса, в конце концов, ее отказ и многое другое, повлияли на нее. Я замолк. Прошло несколько минут.
Она протянула руку и взяла меня за плечо. Я попытался отстраниться, но остался лежать на своем месте. Она сказала, «ладно, я все поняла», и положила мою руку себе на грудь. Тут я наверное просто обезумел. Стянув одеяло, я стал ласкать ее, изучая ее тело вновь и вновь. Покрывая поцелуями ее всю. Сначала она немного стеснялась моего языка между ног, но потом расслабилась и отдалась этому. Я достал презервативы. Надо сказать, делал я все не слишком умело, но не замечал уже ничего. Она помогла мне войти в нее. Это было неописуемо. Можно сказать, я терял девственность во второй раз, возможно в первый, но это уже не так важно. До сих пор не могу в это поверить, но я любил ее больше часа, но так и не кончил. Упав возле нее в изнеможении, я почувствовал ее руки н моей спине. Затем она коснулась меня своей грудью. Я опять оживал. Положив ее на живот, я стал делать ей массаж будучи не в силах уже удерживаться на одном члене. Я взял крем «Нивеа» после загара. Я не забуду никогда этот аромат. Для меня это запах любви. Тогда я отдавал всего себя лаская ее. Она нежилась в моих руках. Я чувствовал ее как никогда, как никакую женщину до или после нее. Ночь сменялась утром. Мы уснули обнявшись.
Утро пятого дня. Радость. Счастье. Ликование моей души. Я пел. У Ксении немного болела голова, но было время возвращаться в основную гостиницу, а это 150 км дороги. Она еще лежала, а я побежал на рынок за лимонами и мандаринами, чтобы сделать сок. Я выжимал их руками в стакан, кормил ее очищенными от самой тоненькой кожицы дольками мандаринок. Она постепенно оживала. Я любил ее. Я был счастлив. Дорога. Вечером мы были дома. Разошлись по номерам. Оставалось совсем немного времени до ее отъезда . . .

всего пару дней. Это ужасало и пытало меня.
Шестой день. Опять экскурсия. Все отлично. Вечером все собираются в национальном ресторане. Мне скучновато. И тут я совершил страшную ошибку. Я готов был свернуть себе шею за это. Я показал ей свои содранные прошлой ночью о простыни локти. Она пожалела меня, сказав ничего, «до свадьбы заживет». Я ответил какую-то обидную глупость, глупа шутка, но это повергло ее в жуткое уныние, печаль, близкое к истерике. Она сказала все, но это было уже в ее номере. Я рыдал у нее на коленях, прося не известно за что прощения. Я просто рыдал. Как никогда в жизни. Единственное, что я выдавил из себя: «Осталось только проявить фотографии и все». Меня душило это. Не помню как оказался в коридоре, отщелкал в пустую пленку и побрел к себе. Вовка был там. Он по-мужски пожал меня - мы пошли пить. Два стакана виски и полпачки сигарет не помогли. Я с трудом отключился.
Утро седьмого дня. Открыл глаза и заплакал. Чуть не навзрыд. Тихо. Просто катятся слезы. Постоянно. Надел темные очки и пошел к морю. Все напоминало о ней. Я бродил по воде, смакуя прелесть самоубийства. Не случилось. Я немного успокоился и вернулся в номер. Вовка успокаивал. Тут появилась она, как ни в чем не бывало. Увидев мои мокрые глаза, видимо, в который раз все про меня поняла. Мы пошли сдавать фотки в экспресс-проявку. Я оставил себе негативы. Опять надеваю очки. Слезы не остановить. Она была спокойна. Ночью был прощальный ужин. Мы ушли одни. Долго ждали заказ. Сразу принесли только местную водку. Потом смутно помню. Я отключился. Весь день ничего не ел. Вечера не получилось. Просто отравление. Ничего не было.
Последнее утро. Мы весь день вместе. Ходим по знакомым местам. Видна и ее грусть. Я подавлен и опять плачу, сдерживая рыдания. Обмениваемся последними сувенирами, адресами, телефонами. Что толку. Мне 18 - ей 25, я из Москвы - она из Иркутска, 6000 км между нами и много всего еще. Последние часы. Мы сидим на каменистом морском обрыве, поросшем ежевикой, и едим арбуз. На ней розовое невесомое платьице. Я смотрю на нее, на ее плечо в веснушках. Касаюсь его губами. Оно прохладное. Все в нем. Она вся. Сидим и смотрим в горизонт. Я плачу. Это конец. Потом беготня, чемоданы, автобус, аэропорт, ее рейс,. . .
очередь. Последний поцелуй, объятия. Ее голова в последний раз мелькает у проходной паспортного контроля. Прощай.
Ночь. Я остался один в аэропорту. Пусто. Ничего нет. Только я в шлепанцах, старых выцветших шортах и любимой оранжевой рубашке. Один. Уже почти не плачу. Шлепаю к выходу. Один. Дорога обратно. Ночь. Луна. Я плачу. Я знаю, она не вернется. Мы никогда не встретимся. Это больно. Ночь… Один.